Чужая жена - Страница 32

— Ты замечательный человек. Я счастлива, что жизнь подарила мне встречу с тобой, — пробормотала она, глотая слезы. — О проведенном в Солуэе времени я буду вспоминать до конца моих дней, я точно знаю. Но сейчас мы должны расстаться. Ты не в силах мне помочь. Я сама во всем разберусь. Не переживай за меня, очень тебя прошу. Пообещай, что заживешь спокойно и счастливо. Мне так будет легче…

— Нэнси! — Курт опять прижал ее к груди и поцеловал в макушку. — Глупенькая! Ты сама не понимаешь, что творишь. Отдохни, приди в себя, тогда поймешь, что совершаешь ошибку.

— Нет, — ответила Нэнси. — Дальше тянуть некуда. От размышлений у меня уже гудит голова. Я должна как можно быстрее поставить в этой истории точку. Я уеду сегодня же, основную часть работы мы все равно уже выполнили. Договорились?

— Но, Нэнси… — еще раз попытался образумить ее Курт.

— Пожалуйста, ничего не говори! — Нэнси отстранилась от него, на миг замерла, опять к нему приблизилась, быстро поднялась на цыпочки и поцеловала в губы. — Спасибо за все. Я никогда тебя не забуду, никогда… — И, резко повернувшись, побежала к замку.

В это самое мгновение солнце, так многообещающе сиявшее с раннего утра, затянуло серой тучей. Поднялся сильный ветер. Но Нэнси ничего не замечала. Солнечный свет, трава, красота замка и прочие земные радости как будто умерли для нее в эту минуту вместе с надеждой на счастье с любимым мужчиной…

Курт и не подозревал, что настоящие страдания из-за несчастной любви гораздо более нестерпимы, чем то, что он пережил, застав Мелани Смит в постели со своим другом. Тогда ему не давало покоя в основном ущемленное самолюбие, сейчас мучило осознание того, что любимая женщина глубоко несчастна, и ослепляющая боль разлуки…

Нэнси уехала буквально через час после разговора с ним. Он, подавленный и растерянный, все еще бродил у стены, когда она вышла из замка с чемоданом и сумкой на плече и торопливо села в машину, направляющуюся в Глазго. Курт, неподвижно замерев на месте, проводил машину тоскливым взглядом и еще долго стоял так, пытаясь уразуметь, что больше никогда не увидит Нэнси.

В этот день он не обедал и не ужинал. И делами больше не занимался. У него как будто украли желание работать, строить планы на будущее — вообще жить.

Удалившись в один из фургончиков, в которых до сих пор проживали многие из их группы, Курт упал на кровать и пролежал, глядя в потолок, до наступления темноты. Потом поднялся и, чувствуя себя совершенно разбитым и опустошенным, но ничуть не желая спать, отправился бродить вокруг замка. Если бы в один прекрасный момент перед ним возник дух отравленной графини, он даже не посмотрел бы в ее сторону — настолько глубоко был погружен в мрачные раздумья, так сильно опечален поспешным отъездом Нэнси.

Он заснул только под утро, а в семь часов уже был на ногах. Чтобы работы шли своим чередом, реставраторам и подсобным рабочим требовалось дать указания. Заставив себя сосредоточиться на делах, Курт немного отвлекся от удручающих мыслей, но продолжал пребывать в сумрачном расположении духа, тревожа и пугая всех, с кем трудился над возрождением Солуэя.

Предположения Нэнси о существовании «черной комнаты» оказались верными. До девятнадцатого века две каморки с низкими потолками под самой крышей были одним помещением без окон. Доказательства этому нашел дотошный Тони, повторно пересмотрев документы из архива.

Мораг Уиндленд, с которой Курт связался по телефону, как только историк привел ему свои доводы, целых три дня ломала голову над судьбой комнатушек. Потом заявила, что желает оставить их в нынешнем виде. Люди Генри тут же приступили к обследованию и укреплению сооруженной в девятнадцатом веке стены и к обновлению кровли…

Домой Курт собирался хмурым осенним днем. Солуэй смотрелся теперь торжественно и величаво, но его — наверное, впервые за годы работы архитектором — не радовал результат собственного труда. Он мечтал полюбоваться замком вместе с вложившей в него душу любимой женщиной, а без нее чувствовал себя опустошенным и словно бы неполноценным.

В его руководстве больше не нуждались. Все, что теперь требовалось от остающихся специалистов, так это завершить реставрационные работы, обставить помещения замка частично обновленной, а частично изготовленной по эскизам дизайнеров мебелью, оснастить превращенные в гостиничные номера комнаты сантехническим оборудованием и прочими приспособлениями, без которых современный человек не мыслит себе жизни.

8

В Эдинбурге в день возвращения Курта лил обложной дождь. Настроение у молодого человека было таким же серым и безрадостным, как погода. Войдя в свою гостиную, пустовавшую несколько месяцев, он с грустью увидел рекламные буклеты с красочными фотографиями райских лагун и островов. На Филиппины, да и в любой другой уголок земного шара, его уже совсем не тянуло.

Улегшись на широком диване, он закрыл глаза и неожиданно подумал о том, что Нэнси со своими косичками и волшебными глазами бесподобно вписалась бы в экзотические пейзажи. Ему представилось, что они отправляются на отдых вдвоем, и, в который раз воспарив над суровой действительностью, он перенесся в мир грез. Теперь его душа только там находила отдых и радость, лишь фантазии дарили ему умиротворение и покой…

Грубо вернул его к реальности, как всегда, телефонный звонок. Беря трубку, он мысленно проклинал все достижения научно-технического прогресса, и в первую очередь телефон.

— Алло…

— Здорово, старик!